К ДИСКУ АЛЕКСАНДРА ДУЛОВА
'Наш разговор' (МО58, 1999)

Хороших песен немного. Очень хороших и того меньше. А ещё бывают песни очень, очень хорошие, так их вообще кот наплакал. Спасибо Александру Дулову, на его диске представлены и те, и другие, и третьи.

Ну что мне какая-то музейная ваза с её занимательным рисунком? А вот не могу наслушаться этой дуловской песней. Слушал бы да пел, пел да слушал.

В чём тут дело, в чём тайна? Про тайну не знаю, наверно это с её подачи Дулову явилась прекрасная музыка. Про дело скажу, что оно общее. Фирменный стих Кушнера, фирменный звук никитинской выделки. Музыка 'всего лишь' подсвечивает, проявляет поэзию, а результат - совокупное действо, богатое новым теплом, новой проникновенностью, новыми смыслами. Добавим наши фирменные уши и вздрагивающие гортани. Мы тоже соучастники, без нас невозможно никакое свершение.

Дело общее, песня - авторская.

Хорошо, когда всё фирменное. В авторской песне так бывает, увы, не всегда. Хочется рыдать в три голоса, когда слушаешь иного барда. То здоровый, крепкий стих становится инвалидом под неуклюжими ударами гитары, а то, напротив, роскошный исполнительский драйв сводится на нет самодеятельным стихотворчеством.

Но не будем чересчур задираться, скажем самодеятельности спасибо - она неизбежный этап на пути к профессионализму. Дулов прошел через искус 'тотального барда' и вышел окрепшим. Так и авторская песня в целом.

В годы нашей с Дуловым молодости такую песню ещё не называли авторской и даже понятие 'бардовская песня' ещё не было придумано. Какие-то добрые люди, желая защитить нелегальное песенное творчество от гонений, придумали удобное прикрывающее название: туристская песня. На самом деле тогдашние барды, как и нынешние, в большинстве своём никакого отношения к туризму не имели. Но вот Дулов - тот действительно запел у костра в полном соответствии с мифологией жанра. Слушая песни Дулова, вы наверняка почувствуете, как крепко они пропитаны хвойной сыростью, дымным чаем, вообще свободной лесной атмосферой, спасавшей по выходным и в отпуск советских инженеров, врачей, учителей, мэнээсов от атмосферы иной, душной, про которую вспоминать уже не хочется.

Всем известно, что в авторской песне личность автора играет ключевую роль. Какие же личностные особенности Александра Андреевича существенны для его творчества? Назову черту, которая бросается в глаза каждому, кто слушал Дулова в большом объёме. Это потребность петь за узников и узниц - лагерников, острожников, колодников. Варлам Шаламов и Анатолий Жигулин, предрасстрельный Гумилёв и вдова расстрелянного Колчака, - они не просто соавторы Дулова, но, я бы сказал, характернейшие его соавторы. Александр Андреевич Дулов хуже нас умеет отгораживаться от чужой боли и этим он наверно лучше нас. Индекс толстокожести у Дулова ничтожно низок.

Спросят: а диск тут при чём? При чём дуловские шедевры - 'Размытый путь', 'Три сосны', 'Античная ваза'? При чём тут популярнейшая песенка про хромого короля?

При том! - отвечу я, но боюсь, что такой ответ не прозвучит убедительно. А другого у меня пока нет.

Но ведь действительно стоит над этим задуматься. Прекрасная неповторимость Дулова в том, что он - борец, ратоборец, ратующий противу несправедливости, призывающий к милосердию. И вот парадоксальный итог: на диске совсем другое. Нежная, прозрачная лирика, неязвительный смех. Это наши любимые песни, наш народный отбор. Почему? Мы ли не доросли до дуловской гражданственности? Сам ли Дулов оказался органичнее в сантиментах и сердечном веселии, чем в гражданских страстях?

Пусть эти вопросы будут для нас домашним заданием. Подумаем, потом сравним и обсудим ответы. Вряд ли они окажутся простыми.

11.3.1999