ПЕСНИ ПО НАУКЕ


Бардовская культура объединяет русский мир, -
считает поэт Дмитрий Сухарев



      Интервью Андрею Васянину



Он биолог с мировым именем, одна из главных фигур современной нейроэтологии и одновременно - замечательный поэт, автор многих книг, живой классик авторской песни. С учёным и лириком, которому на днях исполнилось 80, беседует обозреватель 'РГ'.


- Дмитрий Антонович, вы опубликовали свои первые стихи ближе к концу 50-х, времени условного противостояния 'физиков' и 'лириков'. А вам, биологу, кто казался ближе?

- Я и там и там чувствовал себя комфортно, потому что был молод и беспечен. Иначе сложилось у хорошего поэта физика Владимира Захарова - он стал активно печататься только в 90-х, когда был уже академиком, дважды лауреатом, директором института. И поэтому в литературном мире многие считают его любителем, дилетантом. Видимо, мне в самом деле повезло - у меня был псевдоним, я писал стихи и спокойно занимался в лаборатории своими экспериментами. И позже наука и литература соседствовали в моей жизни без напряжения.

- Не мешая друг другу?

- Ну, мешать могла только наука. Ведь она требует ежедневной работы, тут нельзя давать себе послабления, если хочешь держаться на должном уровне. Когда в лаборатории бывала горячая пора, предпочтение неизменно отдавалось эксперименту, все мысли были о нём. Умом я, правда, понимал, что если чего-то не сделаю в науке, то это сделает кто-нибудь другой, так уж устроена наука, а если я не напишу стихотворения, то его никто за меня не напишет...

- Среди людей, занимающихся песней - авторской или рок - так много 'непрофессионалов': Сергей Никитин - физик, Виктор Берковский - математик, Андрей Макаревич - архитектор...

- В 2000-м году в Театре Армии ставился мюзикл 'На бойком месте', музыку для него написал выпускник химического техникума Геннадий Гладков, стихи - биолог Сухарев, а режиссёром был инженер по образованию Леонид Хейфец. Есть ли в этом какая-то закономерность? Вряд ли. Но если уж вошёл в искусство, то будь добр - работай в нём на профессиональном уровне. Выпускник МИТХТ Владимир Дашкевич предложил такой критерий: хочешь считаться композитором - напиши симфонию.

- Тот же Виктор Берковский однажды написал музыку к 'Гренаде', которая и стала его 'симфонией'. Получается, мы не вправе называть его композитором?

- Не совсем так. Те же Гладков, Хейфец, Дашкевич получили второе образование, каждый стал в своём искусстве профессором. А для Берковского сделаем исключение, ведь музыку на знаменитое стихотворение Светлова писали самые что ни на есть профессиональные композиторы, но все знают только песню Берковского. Потому что она оказалась лучше других.

- Вам не было иной раз странно, что ваши стихотворения становились песнями?

- Я никогда не считал себя песенником, хотя ещё в аспирантские времена доводилось писать наряду с лирикой 'для себя' песенки для моего биофака, на котором в те годы бурлила театральная самодеятельность. Позже, по мере появления журнальных и книжных публикаций, барды стали класть на музыку мои стихи, которые мне казались совершенно для этого не подходящими, и рождались песни. И потом уже не мог стихотворения - те же 'Куплю тебе платье', 'Выберу самое синее море...' - без этой мелодии вообразить.

- А ведь музыка чаще пишется на хорошую поэзию, нежели на плохую.

- Ой, что вы, это совсем не так, как правило, поются ужасные тексты! Но всё-таки в бардовской песне этого меньше, чем в других жанрах. Лучшим из композиторов-бардов удаётся класть на музыку и успешно петь и Шекспира, и Пушкина, благодаря чему у нас люди, не читающие поэзию, нередко узнают о ней из песен. Говорю вам как свидетель времени - не было бы в 60-70-х широкой известности у поэзии Иосифа Бродского, если бы Евгений Клячкин не написал песен на его стихи. 'Пилигримы', 'Рождественский романс', 'Ни страны, ни погоста' становились популярными как песни, и только потом Бродского стали читать по бумаге. То же самое можно сказать и про Левитанского, Самойлова, Слуцкого, Тарковского - люди слушали 'Лошадей в океане', 'Каждый выбирает для себя', 'Что происходит на свете...' и брали в руки книги.

- Между тем, главный упрёк авторской песне - это упрёк в непрофессионализме.

- Он справедлив только отчасти, ведь ряд ли кто рискнёт упрекнуть в непрофессионализме Галича, Кима и Окуджаву. Мастера есть в каждом новом поколении бардов. А что касается самодеятельности, то в ней, если хотите знать, преимущество бардовского сообщества перед союзами писателей и композиторов. Я много лет вёл мастер-классы, сиживал в жюри фестивалей и твёрдо усвоил, что самодеятельный 'первичный бульон' - оптимальная среда для зарождения и реализации талантов. В бардовском сообществе всё живое, там даже профессионалу интересней, чем в писательских организациях, где мне довелось параллельно существовать много лет.

- Этот 'бульон' сегодня кипит и за границами России.

- В последние годы бардовская песня, по-моему, объединяет русский мир эффективней, чем любая другая культурная институция. Наши люди в Германии, Штатах, Израиле, Канаде собираются в клубах бардовской песни, проводят фестивали, поют знакомые песни и сочиняют новые, свои, но неизменно русские, и это помогает преодолеть разобщённость, отъединённость от языка, от общей памяти. В Нью-Йорке несколько лет назад я порадовался молодёжному КСП, в котором дети эмигрантов, в разговоре то и дело невольно переходящие на английский, сочиняют и поют под гитару русские песни в совершенно бардовской манере!

- Будущие американские юристы, врачи и менеджеры...

- А стихи приходят, не глядя на твою профессию. В конце 50-х я был однажды приглашён на совещание молодых писателей, и мы там сидели рядом - биолог Сухарев и прораб Войнович.


         Опубликовано:

на сайте 'Российской газеты' 1 ноября 2010 г. (полностью)
http://www.rg.ru/printable/2010/11/01/suharev-site.html

в газете 'Союз. Беларусь-Россия' ? 480 (44) от 25 ноября 2010 г. (вложение в 'Российскую газету') (с сокращениями)
http://www.rg.ru/2010/11/25/suharev.html