Я НА ЗАВТРАК СГОТОВЛЮ ОЛАДУШКИ

Елена Казанцева. Для кого интерес к бардам замкнулся на кумирах далёкой юности, тому вряд ли что-нибудь скажет это новое имя. Зато вмиг навострит уши тот, кто жил авторской песней последние несколько лет. Явление Лены народу произошло осенью 88-го, на Таллинском фестивале - предпоследнем из серии всесоюзных. Там, едва запев, внешне неуверенная минчанка уверенно вошла в число лауреатов. С той встречи авторитет этого имени неизменно растёт в среде знатоков и любителей.

Был случай минувшей зимой. Небольшое, но мощное бардформирование (термин Юлия Кима) катило мимо апельсиновых (то ли мандариновых) садов в библейский город Назарет (то ли в Хайфу). Дело происходило, как понимаете, на 'исторической родине', куда мы приехали с родины ещё более исторической (то ли доисторической) выступать перед и впрямь изголодавшимися земляками. Только что раздали местные русские газеты, и мы ревниво выискивали отклики на свои концерты. 'Лена, - произнёс на весь автобус Егоров (то ли Берковский), - берегитесь Вероники Долиной, она вам этого не простит: здесь написано, что вы сейчас - лидер женской авторской песни'. 'Угрозы нет, - важно возразил Мирзаян (то ли Городницкий). - Вероника считает себя лидером мужской песни...'

Встречали Лену настороженно - имя-то новое. Провожали расчувствованно, не отпускали со сцены. И не нам было судить, что уж они там чувствуют, земляки, слушая, к примеру, такое:

Неужели уеду в Америку -
Неужели себя обману?
Неужели родную истерику
увезу в неродную страну?
Понимаю, что надо в Америку,
понимаю, что здесь не житьё, -
но к проклятому этому берегу
присобачено сердце моё.
Я сижу на цепи и не гавкаю,
я привыкла терпеть - и терплю.
И питаюсь не мясом, а травкою, -
просто родину очень люблю.

Музыкальная стратегия Казанцевой естественна, как у Окуджавы: где надо, мотивчик неприметен, даже банален, но где надо - песня распустится сильной и прилипчивой мелодией.

Музыка музыкой, но прежде всего это песни поэта. Как литератору Елене Казанцевой чужды витийство и комплекс избранничества, столь губительные для таланта. К тому же она не манипулирует названиями чувств, как это делают неопытные стихотворцы. Просто сами чувства, подчас и не имеющие названий, живут, своевольничают, робеют в её кажущихся простенькими стихах.

Боже мой - распускаются веники!
Что-то нынче весна преждевременна...
Я сварила на ужин вареники
и призналась тебе, что беременна.

Ничего не ответил мой суженый,
подавился улыбкою робкою
и ушёл, отказавшись от ужина,
и оставил конфеты с коробкою.

А на что мне они, шоколадные?
Мне бы кислой капусты, как водится.
Ой любовь моя - песня нескладная:
там где сшито, по шву и расходится.

Остывают вареники синие -
я их выброшу к чёртовой бабушке.
Я красивая, гордая, сильная,
Я на завтрак сготовлю оладушки.

'Вечерний клуб', 23 мая 1995